Ад уже здесь - Страница 174

174

Варяг помог Вячеславу зайти в комнату. Следом шел Николай. Лазар крикнул: «Я скоро!» — и побежал в апартаменты Рэймена. Не отошедший от шока после экскурса в воспоминания хуманимала, который погиб, спасая их, Васнецов не заметил, как возле него возникла коляска с Табитой. Девочка схватила его за руку и радостно воскликнула:

— Nicolay! Nicky! Savior!

Она прикрыла веки, и казалось, что вот она сейчас распахнет очи и у нее будут здоровые глаза…

— Да… Привет, Воунди…

Васнецов улыбнулся и почувствовал, как подкатывают слезы, настолько трогательной была эта девочка в своей радости оттого, что он жив и он здесь.

— Privet!

Ему стало больно. Так больно, что ноги подкосились. Они присел перед ней и пристально посмотрел в ее слепые глаза. Но казалось, что она видела без них гораздо лучше зрячих людей. Николай почувствовал пустоту и одиночество. Он вспомнил Славика и его погибшую во время землетрясения Аленку с улицы Советской. Славик порвал с ней, потому что боялся рождения ребенка, который мог быть уродливым… И вот сейчас Николай вдруг понял, что он бы на его месте не стал бояться. Как бы он сейчас хотел, чтобы рядом с ним была спутница. Супруга. И очень хотел, чтобы она подарила ему ребенка. Страшно? Конечно страшно. Но это жизнь. И дети… Вот что самое главное. Вот ради чего стоит спасти этот мир. Взрослые… Да черт с ними. Они убивают друг друга… Но дети… Даже такие… И пусть бы у него был ребенок. И пусть бы он стал по вине людей таким, как Табита… Родился бы с массой изъянов… Как у Артема-Ветра из Вавилона… Как у китайца Дракона из Екатеринбурга… Это больно. Это мучительно больно. Но жизнь не может топтаться на месте и вымирать, потому что человек боится и не хочет испытывать боль, брать на себя ответственность и мучиться с больным ребенком… Нет. Жизнь должна продолжаться. И дети должны рождаться. Дети — это и есть сама жизнь. И либо они будут рождаться, несмотря ни на что, либо люди вымрут, и их место займут другие. Те, кто думает о детях. Даже крысы думают о своих крысятах. Даже волки любят своих волчат. А если на это неспособны люди, то пусть будут крысы и волки… Со своими детками… Жизнь должна продолжаться…

Какая-то женщина подбежала к Табите и стала увозить ее к основной группе детей, что-то приговаривая. Табита махала Николаю ладошкой и улыбалась.

Он тоже махнул ей рукой, не будучи уверенным, увидит она это или почувствует, и улыбнулся. Войдя в комнату, он увидел, что на лице Варяга странная ухмылка и он смотрит в низкий потолок. А вот Сквернослов совсем угрюмый и смотрит на Варяга с каким-то укором.

— Вы чего тут? — спросил Николай.

— А ты этого старого дурака послушай. Совсем борода из ума выжил, — громко проворчал Славик.

— Варяг, чего такое?

Яхонтов повернул голову и как-то снисходительно улыбнулся.

— Неужели не понятно, Коля?

— Что? Что именно не понятно?

— А то, что больше летчиков в обозримом мире нет. Только я.

— И что?

— Как что? — Варяг тихо засмеялся. — От судьбы не уйдешь. Мне лететь.

— Нет, Колян, ты слыхал? — воскликнул Сквернослов. — Дядька, видно, много раз по голове получал. Вот и аукнулось! Симптом налицо!

— Тише ты, Славик, — досадливо поморщился Варяг. — Я ведь так врежу на прощание…

— Погоди, Варяг. — Васнецов развел руками. — Но ведь это же билет в один конец. Все так решили, что это миссия самоубийцы!

— А я разве спорю?

— Но ведь ты погибнешь! Самолет тихоходный! Шансов уйти от взрыва нет!

— А кто просчитывал шансы? Это так, навскидку. Ну а если даже и нет… Не о шансах того, кто сбросит бомбу, речь.

Мы говорим о втором шансе для всего человечества. Для всей земли. Мы ведь за этим шансом сюда шли. Да и не второй это шанс. Первый и единственный. Второго шанса уж точно не будет. А вот этот единственный… Мы за ценой не постоим. На это жизни свои положили ребята из конфедерации. Гвардейцы Старшины. Андрей и Юра. Ильюшка Крест… Судьба просит нового поступка… И я на него пойду…

— Варяг, нет!

— Угомонись, Коля. Я стареющий одинокий мужчина. Я пожил свое. А вот у вас, ребятки, должно быть будущее. Оно не будет легким и безоблачным. Но я знаю, что вы справитесь и пройдете свой путь достойно. Главное, чтобы у вас этот путь был. И для этого надо полететь и сбросить бомбу.

— А по-другому никак?! — крикнул Вячеслав.

Николай с изумлением заметил, что Славик плачет.

— По-другому? Ты посмотри на людей. Если бы они думали об этом… Но они сейчас заняты взаимным истреблением. Все на волоске повисло. Я сам не в восторге именно от такого решения. И дело не в том, что я не хочу умирать. Это даже как-то дико, умирать в ядерном взрыве, — и это через двадцать-то лет после ядерной войны. Меня гложет, что мне придется привести в действие эту адскую машину. Что никакие другие варианты сами люди, которых спасать надо, задействовать не дадут. Из-за глупости своей, жадности, злобы, недальновидности… Просто нам не надо спрашивать у людей, какой вариант для них предпочтительнее. Они утопят все в болоте своей низости. В спорах ненужных. Надо просто ухватиться за ту возможность, которая есть, и сделать свое дело. Если ты тонешь, то, видя ядовитую змею, ухватишься даже за нее, чтобы не пойти на дно. И сказать по чести, я более не желаю видеть братоубийства. Как они мочат друг друга. Я не желаю видеть, как они схватятся со стражами и кто одержит верх. Я видел столько крови, что иногда мне даже странно, что весь наш мир серо-белый, а не багряно-красный. И ведь ничего не изменится. Люди, получив этот свой шанс, продолжат воевать. Это правильно Славик сказал. Сейчас людей снег и холод заставляют по норам сидеть в основном. А потом? Потом начнутся походы завоевательные. Нет уж. Хватит с меня. Да и вам советую постараться не ввязываться. Это их война. Не наша. Это не Москва. Это не Вавилон. Это не Новая Республика. Пусть сами разбираются. Вам выжить надо. И нелегкий путь домой…

174