Ад уже здесь - Страница 61

— Что-то я не пойму, что это.

Людоед подошел и стал разглядывать находку Николая. Затем снял перчатки и принялся ощупывать эти странные лоскуты.

— Это выделанная человеческая кожа, — спокойно подытожил он после минутного осмотра.

У Васнецова сдавило виски.

— Что? Человеческая? — Он сделал шаг назад от ящика.

— Ну да. На некоторых татуировки, что были у людей. Вот это женская кожа. Видишь узор? Такие незадолго до ядрены модно было у девок над задницей набивать. А вот распятие большое на фоне церковных куполов в облаках. Похоже, что коронованного вора в законе освежевали.

К своему удивлению, Николай уже не чувствовал рвотных позывов, бывших для него обычным делом в подобных ситуациях. Только появилась горькая липкая слюна во рту, которую очень хотелось выплюнуть, что он и сделал.

— Зачем им человеческая кожа? — выдавил наконец он.

— Ну, мало ли зачем. Может, они кошельки с сумками из них собираются делать. И рисунки всякие уже считай готовы. Да хоть и ремни, плетки или подбойку для одежды. Хотя кожа человека на это слабо годится. Ты еще не понял, что за существа эти самые черновики? Они-то применение найдут.

— Илья, их надо убить. Их всех надо уничтожить…

— Ну, насчет всех обещать не могу, но кое-кому мы сегодня пульс остановим. Особенно если ты соизволишь все-таки оказать мне помощь в поисках алюминиевой пудры.

* * *

Конечно, у него было и имя, и даже фамилия. И он их еще помнил. Но если бы кто-то сейчас да и в любое другое время этого треклятого настоящего окликнул его по имени, то он, наверное, в последнюю очередь подумал бы о том, что обращаются именно к нему. Обычно же его окликали Перфоратором или, сокращенно, Перфом. Он проснулся от хмельной головной боли и непреодолимого желания отлить изрядную долю того, что он выпил со своими подельниками накануне. Тридцатипятилетний черновик медленно поднялся со своей шконяры, вдыхая затхлый, пропитанный потом и перегаром воздух помещения, которое они называли «купе». Это была огороженная кирпичными и деревянными стенами часть станции метро «Площадь 1905 года», где жила бригада из восьми человек, которыми он руководил. Все спали мертвецким сном, наполняя помещение храпом. Перфоратор осторожно поднялся, напрягая мутное после попойки зрение. Нащупал тумбу. Затем, со второго раза, нащупал самодельную бензиновую зажигалку и свечу. Зажег ее и, ступая босиком по невыносимо холодному полу, побрел к выходу. У двери на расстеленной на полу собачьей шкуре сидела девица. Она была на цепи, опоясывающей тугой петлей шею и застегнутой на вмурованном в пол железном кольце. Черновик хмельно усмехнулся, глядя на нее, и подумал, что может, вернувшись из туалета, заняться ею снова. Хотя после того, что они всей толпой учинили над ней накануне вечером, ее непременно надо сдать в мойку. Перфоратор фыркнул презрительно и сделал еще шаг в сторону двери, но тут вдруг до его пьяного рассудка дошло, что что-то с ней не так. То, что она не спала, а сидела на своей шкуре, это еще ничего. Но ведь руки у нее должны быть связаны за спиной. Он хоть и был пьян, но точно помнил, что они, закончив с ней, связали ей руки и снова посадили на цепь. Однако левой ладонью она зажимала себе рот, а ее правая рука была вытянута вперед. Причем если сама девица была совершенно голая, то эти руки отчего-то были в рукавах камуфлированного бушлата. Черновик тряхнул головой, и до него стало доходить, что это не ее руки. И что на него смотрят не только испуганные глаза рабыни, но и еще чей-то жуткий взгляд черных глаз и… глушитель пистолета.

Щелчок — и вошедшая в голову черновика пуля прекратила его существование и все эти мысли.

Людоед подхватил падающее тело и аккуратно, чтобы не создавать лишнего шума, положил его на пол, поставив рядом непотухшую свечу. Затем кинул девушке одежду, взятую с первой попавшейся табуретки, и тихо шепнул прятавшемуся за ее спиной Николаю:

— Помоги ей одеться. Я займусь остальным мясом.

Крест извлек из ботинка длинный и острый стальной прут, который прихватил в одном из предыдущих помещений, и направился к ближайшему спящему черновику.

Васнецов отпустил девушку и бросил взгляд на то, как Людоед, держа наготове одну руку у рта спящего человека, другой резко вгоняет ему прут прямо в ухо. Тот чуть вздрогнул и продолжал лежать в принятой им во сне позе. Но уже мертвый.

— Я не хочу их одежду, — дрожащим голосом, потрескавшимися, окровавленными губами прошептала девушка.

— Другой нет. Одевайся, — ответил Николай, стараясь не смотреть на ее избитое, покрытое синяками и ссадинами худое голое тело. Он схватил ее за ноги и бесцеремонно стал натягивать на них ватные штаны черновика.

— Как странно, — нервно хихикнула она. — Впервые вижу мужиков, которые не пытаются меня раздеть, а, наоборот, заставляют одеться.

— Просто мы не люди, — угрюмо пробормотал Васнецов.

— А кто? — Она удивилась.

— Ангелы смерти. Ну не сиди ты сиднем. Одевайся.

— У меня болит все… осторожней… — всхлипнула девушка.

Людоед тихо и мгновенно умертвил каждого. Но последний черновик проснулся и уселся на кровати, глядя пьяными глазами в пол и лениво почесывая волосатую грудь. Он ничего подозрительного не успел заметить. Крест схватил его, сжимая ладонью рот, и сильно ударил другой рукой в область печени. Черновик обмяк и замычал.

— Блаженный, ну-ка дай ей нож, — сказал Илья, ехидно улыбаясь.

Николай без лишних слов протянул ей холодное оружие.

— Держи.

— Зачем? — Она испуганно взглянула на Васнецова.